Истоки

       Естественное желание ощутить всей душой истоки поэтической музы Магжана на его родине, которая находилась километрах в трех от центральной усадьбы бывшего совхоза «Молодежный», где раньше располагался казахский аул Сасыкколь и простиралась бескрайняя степь с редеющими березовыми лепестками, с кочующими ордами горьких полынных ветров летом и набегами лихой конницы буранов зимой.
       Уроженец здешних мест, поэт Хамза Абдуллин, хорошо знавший родословную и историю судьбы Магжана, одним из первых поведал нам о них, рассказывая о его родословной.
       «Там, где великая сибирская тайга своей юго-западной оконечностью граничит с бескрайней казахской степью «Сары Арќа» («Золотая степь»), - писал он, - широко раскинулось большое и глубокое озеро Сасыкколь, южная сторона которого густо заросла кугой. В этих обильных зарослях озера не счесть водоплавающих птиц. Здесь и громкоголосый гусь, утка-кряква, касатка, неугомонный кулик и прочая пернатая мелочь.
       Краса и гордость озера - неразлучная пара лебедей. Белая лебедь, по поверью казахов, царица всех остальных птиц, поэтому она не боится людей, держит себя на воде царственно, величаво и достойно. Казахи испокон веков почитают ее, никогда не поднимают на нее оружие, она для них - священная птица.
       Когда-то с западной стороны озеро окаймлял густой лес, на его опушке стоял добротный, как говорили тогда, пятистенный дом. В этом доме 25 июня 1893 года родился Магжан Бекенович Жумабаев. В ту пору в официальных документах эта местность именовалась Полудинской волостью Петропавловского уезда Акмолинской области.
       Род отца его - крупного красивого мужчины с орлиным носом и властным характером - до сих пор чтят в народе как «род, берущий начало от волка». Оказывается, мать Бекена, забеременев, изъявила неутолимое желание отведать волчьего мяса. И, наверное, поэтому, нет ничего удивительного в том, что все шесть братьев и обе сестры, как и сам Магжан, росли бесстрашными, упорными, изумительно красивыми и неутомимыми в труде и стремлении к знаниям.
       Но трагически сложилась судьба не только непревзойденного мастера поэтического слова, но и всех его родственников. Два старших брата Муслим и Кахарман, как и Магжан, исчезли бесследно: неизвестно, когда, в каких краях они расстреляны, где похоронены. Младший Мухамеджан, отбыв в лагере долгие десять лет, вернулся в свой родной аул и умер в 82 года. Дважды побывал в тюрьме по обвинению в том, что он родной брат «врага народа», Салимжан. Юношами, спасаясь от неминуемой гибели и преследований, покинули отчий дом самые младшие - Калижан и Сабыржан, найдя прибежище в горах Киргизии. В те же кровавые 30-е годы закончили жизнь обе дочери, красавицы Куляндам и Гульбахрам, унеся с собой в могилу печаль и тоску по родным братьям.
       Когда поэт, Хамза Абдуллин поехал в командировку в родные места Магжана, то не надеялся встретиться с его родственниками. И считает, что ему повезло, что он встретился с вдовой родного брата Магжана - Салимжана - Бибизайып-апой, проживавшей в семье Бастомар, от которого рукой подать до родных мест поэта.
       Хотя ей было в то время далеко за восемьдесят, вряд ли у кого бы повернулся язык назвать ее старухой: легкая походка, вышитый национальным орнаментом голубой камзол, тонкие черты лица делали ее намного моложе своих лет.
       И удивлялся я уже не тому, что она знает наизусть и может читать еще и еще стихи М. Жумабаева, его поэму, ставшую вершиной казахского эпоса, о живущем в далекие времена здешнем легендарном батыре по имени Баян, храбро бившемся за родную землю с калмыками, а главным образом, тому, какую силу духа, красоту душевную надо было иметь этой хрупкой, как ива, склоненная на крутом ишимском берегу, аульной женщине, чтобы ее не сломили и не согнули в три погибели суровые вихри времени, смерчем пронесшиеся над всеми теми, кто был связан родственными узами с Магжаном Жумабаевым.
       Невольно хотелось задать ей вопрос: как в глухом ауле, в почти заповедной степи, мог родиться такой крупный талант, который, по признанию одного из профессоров-литературоведов, стал поэтическим мостом от Абая до современной казахской поэзии. Но из того, что она нам поведала, многое стало ясно.
       Отец Магжана Бекен занимал пост волостного управителя в Полудине, был человеком прогрессивных взглядов, отличался справедливостью и гостеприимством, вел среди казахского населения большую культурно-просветительскую деятельность, оставляя двери своей юрты днем и ночью открытыми для находящих приют в его доме путников.
       Однажды в селе появился беглый башкирец Ахиеддин Аханов. Когда его привели к волостному, Бекен внимательно выслушал Ахиеддина и сказал: «Вижу, что ты грамотный и способный человек. Отправлю тебя в свой аул: будешь учить грамоте ребят. Там тебя никто не найдет».
       Так в Сасыкколе появился образованный человек, умеющий писать и читать по-арабски, знающий латынь. И в специально раскинутой для него юрте открыл школу, где учил грамоте аульных ребят, среди которых незаурядными способностями выделялся любознательный Магжан, сын Бекена.
       Пришло время, когда Ахиеддин сказал приютившему его хозяину: «Я дал твоему сыну всё, что мог. Теперь всё зависит от вас самих».
       И Бекен по совету Ахиеддина отвез Магжана в Петропавловск, где тот стал учиться в казахско-татарском медресе.
       И в дальнейшем юноша из глухого аула смог учиться дальше в знаменитом медресе «Галия» в Уфе, где знакомится с будущими известными поэтами и писателями, среди которых Беимбет Майлин, Габдулла Тукай, Сайфи Кудаш, принимать участие в известном рукописном журнале «Садаќ», в казахской газете. А затем отправился в Омск в учительскую семинарию и сумел здесь глубоко изучить и по достоинству оценить могучую силу поэтического слова Пушкина и Лермонтова, Тютчева и Фета, Байрона и Гете, переводя их стихи на казахский язык.
       А уже в советское время закончил в Москве Высший литературно-художественный институт, первым директором которого был В. Брюсов, работал в центральном издательстве, готовил учебники для казахских школ.
       Когда Магжан приезжал погостить в родной аул, непременно привозил столичные гостинцы, которым особенно радовались никогда не видевшие подобных аульные дети. Это был настоящий праздник не только для его родных, но и для всех жителей окрестных аулов.
       Не скупился на угощение для односельчан и Бекен, ставя для редкого гостя из столицы белую юрту и велев заложить в котлы самое лучшее мясо.
       А сам Магжан в аккуратно выглаженном костюме, в шляпе, с тросточкой не только завораживал степняков непривычным для аула видом, но удивлял еще и тем, что иной раз, не успев отведать источающий аромат бесбармак, выходил во двор, седлал коня и гнал его до близлежащих березовых колков.
       Как знать, может быть, и рождались в те мгновения магжановские строки, ведь поэт находился в расцвете творческих сил и ему надо было побыть наедине с ветром, березками, небом, с самим собой.
       «Могли ли мы тогда подумать, какая впереди ждет его беда, - горестно вздыхает Бибизайып-апа. - Я в поисках лучшей доли отправилась в Петропавловск и, сняв тесную и неуютную квартирку, приютила у себя родителей Магжана Гульсим и Бекена, делила с ними свой паек в те трудные и голодные годы. Вскоре была похоронена мать поэта, надломился под грузом бед скончавшийся в 64 года Бекен.
       Когда вернулся из заключения муж Салимжан, я подумала, что можно будет вздохнуть свободно и вместе воспитывать сына Болата. И не ведала, не гадала, что "черный ворон" приедет за Салимжаном вторично.
       Вместе с сыном Болатом я осталась одна в пустом доме - имущество конфисковали, увели со двора буренку. А когда со слезами на глазах просила ее оставить, в ответ услышала:
       - Корову семье врага народа держать не положено. Из дома исчезли газеты, книги, тетради со стихами Магжана. Держать их по тем временам было рискованно. О судьбе же самого Магжана, подвергшегося вторично аресту в 1937 году, ничего не было известно, кроме того, что жизнь его оборвалась в следующем году.
       - И все же никаким силам не удалось вырубить на корню наш род, который я бы в отличие от семейного предания назвала соколиным, - с гордостью на прощанье говорит мне Бибизайып-апа. - Недаром же так полюбилась Магжану горьковская «Песня о Соколе», строки которой можно отнести и к нему самому, ибо его прекрасному и замечательному таланту, а значит, ему самому, суждено парить высоко и во все времена.
       Вскоре после встречи с Бибизайып-апой нашелся еще один родственник Магжана, его племянник Г. Кахарманов, который проживал в Боровом и сам приехал к нам в редакцию, чтобы поведать следующую историю: «Однажды, а было это лет шестьдесят назад, приехал к нам в гости, в аул Сартомар, мой дядя Магжан. Мы, дети, звали его Жажеке. Вместе с женой Зулейхой пошел он на берег озера Сасыкколь. Увязались со взрослыми и ребятишки. Нам очень нравилось слушать, как рассказывал дядя о природе, о родине. Особенно увлекались мы его сказками. Мы, в свою очередь, делились с Жажеке своими мыслями, детскими мечтами и были уверены, что он нас выслушает, поймет, посоветует.
       В этот раз на берегу озера беседа шла неспешно, и вдруг Жажеке, преклонив колено, собрал мелкие камешки, поднес их к лицу и сказал:
       - Даже камни Родины имеют свой неповторимый аромат. Запомните это навсегда.
       И теперь, приезжая в аул, бывая на берегу озера, я вспоминаю слова моего дяди - учителя и наставника. В горле застревает ком, глаза застилают слезы. Немного прожил Магжан Жумабаев, но оставил после себя неоценимое богатство - стихи, статьи, книги.
       У моего дедушки Бекена, как вы уже знаете, было девять детей - семь сыновей и две дочери. Всем им он сумел дать образование, что по тем временам было сделать весьма сложно. А трое из сыновей Бекена получили высшее образование - Магжан, Калижан и Сабыржан. Мой отец Кахарман тоже считался в роду Бекена очень образованным. Но лишь Магжан достиг таких высот, о которых можно было лишь мечтать. Он имел и восточное, и европейское воспитание, слыл человеком энциклопедических знаний. Однако никогда мы не слышали из его уст ни одного высокомерного слова, ни одним движением он не позволял себе унизить родственника или соседа.
       Помню, собирались мы часто у нашего родового колодца. Здесь, невдалеке от озера Сасыкколь, располагалась наша зимовка. У дедушки Беке было 35 внуков и внучек. И, несмотря на трагическую судьбу родителей (а все сыновья деда подвергались гонениям за то, что они родственники Магжана), мы жили очень дружно, помогали друг другу в большом и малом.
       Видимо, поэтому, когда я стал взрослым, женился и у меня родился первенец, то назвал я сына Магжаном. О том я сообщил жене дяди, Зулейхе. Она дала свое согласие. А когда мальчику исполнилось шесть лет, приехала к нам в гости, чтобы посмотреть на второго Магжана.
       В 1978 году Габит Мусрепов, будучи на отдыхе в Боровом, заехал к нам. Долго мы вели разговор о судьбе казахской литературы, его книгах, книгах других писателей и поэтов. Зашла, конечно, речь и о стихах Магжана. Узнав, что мой сын носит имя своего некогда опального деда, он подарил ему книгу «Улпан ее имя» с дарственной надписью: «Милому молодому Магжану с искренними пожеланиями. Будь вторым Магжаном, всегда и во всем напоминай деда. Габит Мусрепов».
       Не стал мой сын ни писателем, ни поэтом. Но образ деда Магжана помог ему вырасти порядочным человеком, достойно служить Родине. Да и другие потомки славного рода Бекена не посрамили имени Жумабаевых. Все они выросли хорошими людьми, честными, работящими. И, думаю, немалая в том заслуга моего дяди - Магжана Жумабаева.
       Бибизайып-апа призналась в сокровенном о том, что ее муж Салимжан, умирая, завещал родным, что если придет время реабилитации и признания Магжана, зарезать в честь этого лошадь, собрать всю родню и устроить той. Такое время пришло. Магжан вернулся в родную степь навсегда.
       И еще. После меня в гостях у Бибизайып-апы (она умерла несколько лет назад) побывал районный журналист В. Шмидт. Он рассказал мне, что когда она говорила на казахском, ее слова переводила на русский ее младшая внучка Альмира, в то время студентка КазГУ. Она и ее старший брат Болат серьезно взялись за составление подробной истории своей семьи. «Не забывайте о своих корнях, вернитесь к ним и вы найдете то, что искали на чужбине», - это слова седовласой Бибизайып-апы, степной аристократки, которая, разменяв девятый десяток многотрудной жизни, сохранила в своей памяти для нас историю семьи, давшей миру гений Магжана.
       К вышесказанному следует добавить, что в ноябре двухтысячного года имя Магжана Жумабаева присвоено бывшему Булаевскому району, где родился поэт. В райцентре установлен бюст Магжана. Солидный вклад в благоустройство райцентра и установление бюста М. Жумабаева внес руководитель крестьянского хозяйства «Барс», ставшего крупнейшим в районе производителем зерна, Бари Сотоевич Амоев.
       Кстати, аким района Серик Султангазинович Билялов, многое сделавший по развитию культуры в районе, по увековечению памяти самобытного казахского поэта, тоже родом из села Сартомар, где открыт дом-музей Магжана Жумабаева.

Шестериков В. Летящее пламя: Повесть-поиск к 110 - летию со дня рождения Магжана Жумабаева // Нива.- 2003.- N 10. - С. 88-123